За несколько месяцев до смерти Святослав Рихтер согласился дать интервью. Его откровенный монолог - о себе, о музыке, которую играл, о людях - длился два с половиной часа, это как бы эпилог большой жизни гениального пианиста. Рихтер никогда не давал интервью, он всегда полагался только на язык музыки. В тексте приводятся отрывки из этого интервью.
Святослав Теофилович Рихтер – одна из самых значительных и впечатляющих фигур музыкальной современности. Человек, которого считали самым загадочным музыкантом прошлого века, чье искусство называли непостижимым, трансцендентным, сравнивали с «явлением природы». О ком говорили, что в его лице весь мир XX века получил неслыханный, неоцененный подарок – быть может, этим веком и этим миром даже не заслуженный.
Жизненный путь пианиста интересен, порой парадоксален и не похож ни на одну из артистических судеб. Родился Рихтер 20 марта 1915 года в Житомире. Вскоре семья переехала в Одессу, где прошли его детские и отроческие годы. Дедушка – Даниил Рихтер, музыкальный мастер и настройщик, перебравшийся из Германии в Россию. Отец Святослава, Теофил Даниилович, был пианистом, органистом. Получив образование в Венской академии музыки, провел около двадцати лет в Вене. В Одессе преподавал в консерватории. Мать, Анна Павловна, хотя и не имевшая музыкального образования, являлась эрудированной ценительницей музыки.
Мальчик рано потянулся к инструменту: для начала… сочинил несколько пьес для фортепиано – еще почти не умея играть. В возрасте девяти лет сочиняется 'Индейский замок' - целая сюита в пяти частях. За ним последовали сонаты и опера 'Бэла' по Лермонтову. Свои произведения он исполнял сам.
Безусловно, история музыки знает немало примеров подобной 'детской гениальности', но что интересно - несмотря на то, что его отец являлся преподавателем консерватории, играть маленького Рихтера никто не учил. Сам Святослав Теофилович вспоминал: «Я был строптивый, не слушался, все пытался делать сам. В сущности никто меня не учил. Помню, папа говорил: «Как ты играешь? Как держишь руки? Что это такое?» А мама возражала: «Оставь мальчика в покое, пусть играет как хочет». И он играл как хотел. Сначала свои сочинения, импровизации, но особой его любовью пользовались оперные клавиры: «Я любил проигрывать с листа оперы – с начала до конца». Верди, Вагнер, Чайковский, Мусоргский.
Все это можно воспринимать как уникальное явление в природе. Человек, которому уготовано в грядущем стать крупнейшим музыкантом эпохи, не знает в юности ни учителей, ни планомерно организованных занятий, ни обязательных каждодневных гамм и упражнений.
Воспоминания о родителях
Отец. «Никто никогда не пишет, что мой отец был расстрелян перед приходом в Одессу немцев, а я ведь ничего не знал, я жил тогда в Москве».
Мать. «Я только приехал в Вену, и в день концерта
ко мне в номер приходит Кондратьев, отчим, он
был очень неприятный человек. Специально прилетел
и говорит: "Моя жена умирает". Я не
мог играть и провалился, конечно. Газеты писали: "Прощание
с легендой". Я правда ужасно играл..."
Музыка была не единственным талантом Рихтера. Он хорошо рисовал – опять-таки при отсутствии каких бы то ни было учителей. Любопытна история, связанная с «пражскими» пастелями. Вернувшись из Праги после концертов, Рихтер пришел к своему педагогу Нейгаузу, побывавшему в Праге в молодости и ждавшему рассказов Славы… Но Слава ничего не рассказал, а выложил на стол кипу пастелей, сделанных им самим зарисовок: замков, мостов, улочек.
Первая персональная выставка картин Рихтера состоялась в квартире художницы Ахвледиани. Были и небольшие выставки во время музыкальных фестивалей во Франции, в Туре и в Москве («Декабрьские вечера»). Художники говорили, что если бы он посвятил свою жизнь живописи, то мог бы достичь в ней тех же высот, что и в музыке.
Очень любил Рихтер литературу: «Я читал запоем. Обожал Гоголя, Диккенса, Метерлинка. Девяти лет отроду я сочинил маленькую драму под названием «Дора», пьесу из восьми действий и пятнадцати картин». Елена Сергеевна Булгакова, вдова автора «Мастера и Маргариты», очень любила эту пьесу.
С пятнадцати лет Рихтер начинает работать аккомпаниатором в Доме моряков, затем – концертмейстером в Одесской филармонии. В 1932 году переходит на работу в Одесский театр оперы и балета. Первый сольный концерт его состоялся в 1934 году в одесском Доме инженеров. А в 1937 году Рихтер неожиданно едет в Москву.
«Время было очень трудное. В 1933 году во всех церквях были сняты купола, собор был разрушен, сначала скинут был колокол, а на место собора поставили какую-то школу, мизерную, так было повсюду... Одесса ко мне была враждебна. Помню, был страх и в 1935-м, и в 1936-м - страх перед звонком. А потом наступило время идти на военную службу, и я уехал в Москву».
О первой встрече двадцатидвухлетнего Рихтера
с его учителем рассказано самим Генрихом Нейгаузом:
«Студенты попросили прослушать молодого человека
из Одессы, который хотел поступить в консерваторию
в мой класс.
- Он уже окончил музыкальную школу? – спросил
я.
- Нет, он нигде не учился.
Признаюсь, ответ этот несколько озадачивал. Человек, не получивший музыкального образования, собирался в консерваторию?.. Интересно было посмотреть на смельчака.
И вот он пришел. Высокий худощавый юноша, светловолосый, синеглазый, с живым, удивительно привлекательным лицом. Он сел за рояль, положил на клавиши большие, мягкие, нервные руки и заиграл.
Играл он очень сдержанно, я бы сказал, даже подчеркнуто просто и строго, но его исполнение сразу захватило меня каким-то удивительным проникновением в музыку. Я прошептал своей ученице: «По-моему, он гений». После Двадцать восьмой сонаты Бетховена юноша сыграл несколько своих сочинений, читал с листа. И всем присутствующим хотелось, чтобы он играл еще и еще… С этого дня Святослав Рихтер стал моим учеником».
Любимая
В этом же году Рихтер встретил женщину, с которой была связана вся его дальнейшая жизнь – Нину Дорлиак. На панихиде по умершему кларнетисту «какая-то певица исполнила колыбельную Сольвейг. У меня захватило дух, настолько эта певица поразила меня. К тому же она была замечательно красива, настоящая принцесса. Я принялся расспрашивать всех вокруг: «Да кто она такая? Кто она?» Мне объяснили, что это Нина Дорлиак».
Нина была старше Рихтера на семь лет и ко времени их встречи пережила уже немало – неудачное замужество, закончившееся потерей возможности быть матерью, утрату близких людей, дружбу и измену, первые артистические успехи. В ее таланте, как и во внешнем облике, угадываются и одиночество, и аромат печали, сопутствующие красоте особого духовного порядка. «Стройная, грустная…графичная, как черные кружева», - напишет Андрей Вознесенский. На портрете, сделанном Кето Магалашвили, она выглядит именно такой.
«Рихтера я узнала, когда он появился в консерватории. Пошла на его концерт. Внешность у него была очень занятная: рыжий-рыжий, тоненький, худенький, страшно стремительный. Мне понравилось, как он играл… Виделись нечасто…Как-то возвращалась по улице Горького, шла в задумчивости, вдруг ко мне стремительно подходит Святослав Теофилович:
- Давайте вместе дадим концерт.
- Вы хотите, чтобы отделение вы играли, а отделение
я пела?
- Нет, я хочу вам аккомпанировать.
Мне и в голову не пришло, что он хочет мне аккомпанировать,
он был уже очень знаменит. И мы начали заниматься».
В искусстве Нины Дорлиак внимание Рихтера привлекла духовная высота ее исполнения, чистота и искренность в создании образа. Эти свойства были присущи и самому Рихтеру.
Были, впрочем, общности и жизненного порядка: европейские корни, привившиеся на русской почве, музыкальная родословная. Дед Нины – француз. Отец, родившийся в России, был любителем музыки. Мать, Ксения Николаевна, – оперная и концертная певица с европейской известностью. Оставив сцену, преподавала в Петербургской, а затем в Московской консерватории. Нина училась у нее.
Рихтер и Дорлиак очень много выступали вместе. К концу жизни кроме вокальной и камерной музыки он исполнял около восьмидесяти программ сольных концертов. Объем его репертуара – 833 произведения, около 600 песен, романсов.
Гастроли
«До 1953 года я не выезжал, а в 53-м Сталин - "ауфвидерзейн", я в это время был в Тбилиси. Мне говорят: вам надо лететь в Москву, играть на похоронах Сталина. А вылететь было невозможно, так я и полетел в самолете, маленьком военном, на котором везли венки из Грузии. Играл на пианино и близко видел и мертвого Сталина, и живого Маленкова, всех руководителей. Сыграл и вышел на улицу. Москва была в трауре, я – нет».
В мае 1960 года Рихтер выезжает на Запад: в Финляндию, а затем в Соединенные Штаты. Его выступления в Америке – серия из восьми сольных концертов в Карнеги-холле – произвели на музыкальный мир впечатление взорвавшейся бомбы. Затем он играет в Англии (в Royal Festival Hall), Франции, Германии, Италии, Японии. Успех был оглушительный, и это становится не столько началом зарубежной артистической карьеры, сколько рождением легенды.
В начале восьмидесятых годов Рихтер становится инициатором и вдохновителем фестиваля музыки, живописи и поэзии «Декабрьские вечера», проходящего в Государственном музее имени А.С.Пушкина в Москве. На «Декабрьских вечерах» раскрылась еще одна грань дарования Рихтера: вместе с режиссером Б.Покровским он поставил оперы Б.Бриттена «Альберт Херринг» и «Поворот винта».
Для мира искусства, так же как и для всей России, когда еще не знади что такое PinUp, фестивали стали долгожданными праздниками, которые объединяли талантливых людей как России, так и зарубежья.
Не менее замечательная грань натуры Рихтера – удивительное чувство юмора и склонность к милым дурачествам: «Вспоминается вечер, когда мы были званы на костюмированный бал в квартире вдовы Булгакова. Мы с Ростроповичем решили вырядиться крокодилами. Пришлось изрядно потрудиться: заказали одному театральному реквизитору смастерить костюмы, маски и когти. Замешкавшись с приготовлениями, мы явились с опозданием, не к десяти часам вечера, а к двум ночи. Ехали в такси, водитель которого в те суровые времена заподозрил в нас злоумышленников. Вползли в квартиру через две разные двери, встреченные воплями восторга и ужаса».
И еще один случай: «1943 год. Я находился под надзором, за мной ходили по пятам по Москве, но мне случалось недурно подшутить над моими преследователями. Однажды кто-то из них оказался передо мной в автобусе.
- Вы выходите на следующей? – спросил я его.
- Да, - ответил он, немного помешкав.
- А я нет!
Ему пришлось выйти, но вид у него был страшно
злой».
Но одно из главных качеств Рихтера - самокритичность. Он критично относился к другим, но еще более критично к себе. Он судит только себя: «Я себе не нравлюсь». Это честный ответ на прямой вопрос, который художник задает себе в конце пути. В известном смысле быть недовольным собой, результатами своего труда не так уж трудно – трудно делать хорошо и оставаться недовольным тогда, когда все вокруг убеждены, что лучше сделать невозможно: «Нет, нет, я один знаю, как это должно быть…».